"А ты мне зуб дашь пошатать?"
Это не шутка. Это реальный диалог, который у нас время от времени с Машей повторяется. Дочь не ела конфет уже три дня (виданное ли дело на новогодние праздники!), но стоически держится, как и ее молочный зуб, который уже давно должен был быть обменен у Зубной феи на денежку.
Надо сказать, что эпопея с зубами началась у нас давно. Первый удалось вырвать папе после нескольких часов необычного расшатывания – нитку Димка привязал одним концом к зубу, а другой ее конец прикрепил к пол-литровой бутылке с водой, которая болталась на уровне Марусиных коленей. Походив так некоторое время, Маша, панически боявшаяся первого в жизни «вырывания», сама не заметила, как зуб вывалился.
Денежка под подушкой от феи ее воодушевила, поэтому, когда начал шататься второй зуб, уговорить дочь на необычный метод удаления было несложно. Состоял он в следующем: привязанную к зубу нитку папа другим концом прикрепил к лапе нашей домашней любимицы – кошки Киры. Однако сообразив, что Маша может следовать за кисой по квартире до посинения, Дима взял в руки лазерную указку. Красный огонек скользнул по полу. Кира, что есть мочи, рванула за ним, а на нитке повис второй маленький зуб нашей дочи.
Третий и четвертый, признаться, я и не помню, как вывалились, видимо без приключений. Но вот с пятым зубом возникла проблема. По неведомой причине Маша боялась. Боялась она так сильно, что в течение трех недель никому из нашей большой семьи так и не удалось вытянуть злосчастный зуб. И я, понимая, что дальше тянуть некуда (коренной уже вырос наполовину и вырос криво), отправилась с Марусей к детскому стоматологу Татьяне Ивановне.
Дочку трясло мелкой дрожью. Сев краешком попы на кресло, она зажала рот руками, а из глаз у нее градом покатились слезы. Но детский стоматолог – это вам не хухры-мухры! И не с такими экземплярчиками сталкивалась Татьяна Ивановна! Вспомнить хотя бы меня: я тоже в детстве жутко боялась к ней приходить.
В общем, показав Маше ватку с волшебным лекарством, которую стоит только положить на зубик, как он сам выпадает, врач кивнула нам с медсестрой: мол, держите голову и руки Маруси, а сама велела ей закрыть глаза. Оп! И зуб остался в волшебной ватке! Маша еще долго восхищалась, выбирая обещанные два киндер-сюрприза, невиданному лекарству, благодаря которому было совсем не больно.
Через две недели я заметила у нее еще один коренной зуб, который уже прорезался за молочным. Молочный шатался. Маруся, почувствовав приближение попыток его вырвать, забилась под стол и стала кричать, что никому не даст даже пальцем тронуть свой зуб. Пару-тройку дней я еще «повоевала» с ней, пытаясь воззвать к разуму дочери – безрезультатно.
Наконец 25 декабря, в день ее садиковского новогоднего утренника, мы отправились к стоматологу. Я уповала на Татьяну Ивановну, как на единственного человека, способного решить нашу проблему.
На подходе к больнице Маша замедлила шаги: "Мам, может не будем сегодня?" "А когда, Марусь? Когда у тебя второй зуб совсем кривым вырастет?" "Я сама дома вырву! Завтра! Честное слово!" "Нет уж, дорогая моя. Сегодня мы с тобой покончим с этим делом, иначе никакого магазина с заколками, никакой парикмахерской с укладкой, никакого Деда Мороза!" (это была наша «послестоматологическая» программа мероприятий).
Мы вошли в здание больницы. Маша тихонько скулила от страха. Я крепко держала ее потную ладошку в своей. "Татьяна Ивановна есть?" "Нет, она в отпуск на прошлой неделе ушла…"
В Машиных глазах загорелся безумный огонек надежды. И тут я увидела своего бывшего одноклассника – Сашу. Он работал здесь стоматологом. Попросив его вырвать зуб, – минутное же дело! – я усадила Машу в кресло. Дочь рыдала, не обращая никакого внимания на наши с медсестрой уговоры.
Саша же, будучи зубником у взрослых, а не у детей, немного смутился. Я тут же рассказала о «ватке с волшебным лекарством», а он в свою очередь показал Маше свою бутылочку с волшебным эликсиром, одного «пшика» которого хватало, чтобы зуб остался в ватке. Маруся переводила заплаканные глаза с Саши на медсестру, а с медсестры на меня.
Затем она чуть-чуть приоткрыла ладошки, зажавшие рот, и, подвывая, спросила: "А щипцы будут?!!" "Нет, конечно"! – хором ответили мы. "Ты только глаза закрой, и все будет хорошо", - добавил Саша.
Вся напряженная, как струнка, Маня все еще недоверчиво открыла рот. Медсестра взяла ее руки, я держала голову. "Ну, все. Закрывай глазки, Машенька", - брызнув лекарство, сказал Саша. Маша закрыла, но в тот самый момент, когда злополучный инструмент мелькнул в руках врача, она распахнула свои глазенки и взвизгнув от ужаса: «ЩИПЦЫ!!!», вырвалась и, что есть силы, зажала рот руками.
Слезы градом катились по ее лицу, плечики вздрагивали от рыданий. Я попыталась усадить ее в кресло и все же заставить ее дать Саше завершить начатое, но какой там! Маня иступлено мотала головой из стороны в сторону и ревела! В конце концов, она таки вырвала, только не зуб, а свой обед. Хорошо, что рядом оказалась какая-то мисочка…
Сто раз извинившись перед Сашей и всеми, кто наблюдал за этим безобразием, я, жутко злая, вывела ее из больницы. "Ты что творишь? Ты не хочешь попасть на утренник?" "Не хочу", - всхлипнула Маня. "А как же твое платье и крылья ангела? Мне что их продать или отдать кому?" "Да. Я не пойду на утренник, мам". "И все из-за зуба? Ты хоть понимаешь, чего лишаешься?" "Понимаю. Давай никуда не пойдем. Я не хочу на утренник. Я хочу мультики дома смотреть".
И тут я поняла, что проиграла. Маша, действительно, готова была пожертвовать всем, чтобы только ее молочный зуб остался на месте. Конечно, мы пошли и в парикмахерскую, где ей сделали укладку, и в садик на представление… А Дед Мороз, несмотря на мои угрозы, все же подарил ей подарки. Это было полнейшее фиаско меня, как воспитателя…
Но накатили новогодние праздники, кутерьма, приготовления, и я совсем забыла про ее несчастный зуб, пока третьего января о нем не вспомнил наш папка. Он стал уговаривать Машу, а та даже слушать его не хотела.
В итоге я решила ее соблазнить самым вожделенным: "Мань, смотри, если ты прямо сейчас вырвешь зуб, то мы тут же пойдем с тобой вместе купаться в ванную с пеной, сделаем маски для волос и лица. Потом я тебя намажу своим лосьоном и кремом, а затем дам накраситься своей косметикой". "Той большой-большой, где много-много цветов?" – Маруся во все глаза смотрела на меня, боясь поверить в реальность происходящего. "Да, именно той! А потом мы бы с тобой поиграли в твою новую игру «Винкс», а завтра вместе испечем шоколадные кексики!" "Шоколадные???" "Шоколадные! В глазури и с сердечками сверху!"
Ее глаза расширились от предвкушения лучшего вечера, который Маня только могла себе представить. "Ты бы каким цветом накрасилась?" (у меня в палетке 280 оттенков теней) "Всеми!!!" - с придыханием ответила Маша. "Нет, ну всеми получится некрасиво. Надо выбрать". "Тогда один глаз один цветом, а другой – другим!" "Хорошо, доченька, но только надо сначала зуб вырвать, а потом сразу все это и сделаем!" "Зуб?" - Маша тут же сникла. "Зуб, конечно. Хочешь, я помогу?" "Нет, не надо! Я сама!!!" "Ты смотри, время уже позднее, мы можем не успеть. Давай так, чтобы мы успели искупаться, вырвать зуб надо в течение 10-ти минут. Если ты не успеваешь, то ванная со мной отменяется. Затем 20 минут тебе, чтобы не профукать косметику. Если ты и через 20 минут не вырвешь зуб, то «слетит» игра. Кексики могут подождать до завтрашнего утра. Решай теперь сама".
Маша задумчиво отошла и пошатала зуб. Через некоторое время мы с мамой пошли на кухню пить чай, Маня – за нами хвостиком. Заметив конфеты в вазочке, она было потянулась к ним, но я ее остановила: "Какие конфеты? Сначала зуб, потом сладости!" "Ну можно хотя бы понюхать?" - Маша пыталась давить на жалость. "Понюхай", - не поддавалась я. "А можно лизнуть?" "Много хочешь, Маруся!" "Мам, я чуть-чуть…" "А ты мне тогда дашь зуб пошатать?" "Ага". "Ну лизни…"
Она лизнула мою конфету, а затем покорно открыла рот. Я немного пошатала зуб. Со стороны эта сцена смотрелась комично, но мне надо было «дожать» Машу, а лучше вусняшек на мою дочь-сладкоежку ничего не действует. И все же она держалась молодцом. Не дрогнула даже когда заметила свой любимый зефир в шоколаде.
Я посмотрела на часы: "Все, Маш, в ванную мы с тобой вместе уже не пойдем". "Как не пойдем?" – из ее глаз брызнули слезы. "Вот так и не пойдем. Время вышло, ты зуб не вырвала. Сейчас уже и с косметикой пролетишь". "Мамочка! Мамочка, не надо!!!" "Ты будешь зуб вырывать? Давай я хоть завяжу тебе ниточку, за нее будешь дергать?" "Нет!!!" "Тогда все. Считаю до пяти. Если досчитаю до конца, а ты мне не дашь вырвать тебе зуб – косметика отменяется. Рааааз…" "Нет, мамочка!" – завыла Маруся. "Два…" "Нееееет!!!" – Маня соскочила с места и начала продвигаться ко мне, как будто против своей воли. В ней боролись страх за зуб и страх потерять единственную возможность законно и вволю накраситься моими тенями «как большая». "Триии…" "Нет, мамочка, не считай!" – она уже ревела в голос. "Подойди ко мне, я завяжу нитку, и вместе вырвем зуб". Она замотала головой. "Четыре…" "Не считай! Не считай!" – Маша подскочила и зажала мне рот ладошкой, чтобы предотвратить неумолимо приближающееся «пять», которое должно была разбить вдребезги ее чаяния.
"Ты мне дашь вырвать зуб или нет?" Маша молчала. "Пять", – отрезала я. "НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!" – безумный крик взорвал тишину нашей большой квартиры, подъездная кошка подпрыгнула от неожиданности, вздрогнул и покрутил пальцем у виска сосед сверху, а на руках у Димы расплакался Захар. Я вышвырнула из кухни Машу вместе с ее невырванным зубом.
Через полчаса все немного успокоились. Я пришла в зал, где мама готовилась вместе с Марусей ложиться спать. Увидев меня, Маша обижено спряталась под одеяло. "Да, Маш, это ж надо столько всего профукать из-за какого-то зуба, который уже на соплях держится…" "Ты – не милая мама", - раздался голосок из под одеяла, – "ты меня не любишь!" "С чего ты это взяла?" " Если бы я была мамой, я бы не ставила никаких условий! Я бы дала косметику и пошла бы купаться со своей доченькой. А ты меня не любишь! Я уйду искать другую маму. Получше тебя". "Ах, получше… И какую же?" "Милую, которая совсем не ругается". "А такие разве бывают?" "Бывают. Я найду". "Маш, скажи, а когда я тебя ругаю, я разве это делаю просто так? Или за дело?"
Маруся молчала. "Так как? За дело я ругаю тебя?" – настаивала я. "Да", - нехотя ответила Маша. "А зуб я хочу тебе вырвать просто так или, чтобы у тебя была потом улыбка красивая?" Маня опять молчала. "Ответь, пожалуйста, Машенька". "Чтобы я красивой была". "Так что ж это получается, если бы я тебя не любила, мне ведь все равно бы было, какой ты вырастешь – умной или глупой, красивой или страшненькой, культурной или невоспитанной. Так?" "Так…" "Значит, я тебя люблю?" "Любишь…" "А ты меня любишь, доченька?" "Люблю… Но я все равно завтра уйду", - упрямилась Маруся. "Хорошо, Манюнька. Давай тогда на прощание понежимся? Я тебя наобнимаю, нацелую в последний раз?" "Давай!" – Маша прижалась ко мне, я ее приласкала.
"А где ты будешь жить? На улице же холодно". "В палатке. У меня есть". "Боюсь, что ты заболеешь, доченька. Стоит ли уходить из дома, когда здесь мама, которая тебя любит и которую любишь ты?" Маруся молчала. "Ты хочешь уходить, Мань?" "Не хочу, но надо", - сокрушенно ответила она. Видимо в ее голове уже сложился образ «зубной страдалицы», которую никто не понимает, и уйти из дома было непременное условие, чтобы все мы поняли, насколько ей сложно расстаться со своим молочным зубом.
"Хорошо, доча. А когда ты вернешься к нам?" Через три дня. - А что же ты будешь кушать все это время?? Давай хотя бы не через три, а через два дня возвращайся… - Ладно, - нехотя согласилась Маруся. - Погоди, а как же ты спать в палатке будешь? Там же снег везде лежит! Может, ты утром уйдешь и вечером вернешься?" Маша немного подумала. "Да. Я утром уйду, а вечером вернусь". "А может совсем никуда уходить не стоит?" – с надеждой в голосе спросила я. "Нет! Я все равно уйду стать бездомным ребенком... А вечером вернусь". "Ну, хорошо, доченька. Засыпай. Спокойной ночи". "Спокойной ночи, мамочка". Вот так закончился еще один бесславный день, в который мы так и не вырвали шестой молочный зуб Маруси.
Утром Маша проснулась и напрочь забыла про свои намерения стать бездомной, ведь про зуб никто не вспоминал – все готовились к Рождеству. Вечером, собираясь по магазинам за подарками, я заметила, что Маруся решительно достает из шкафа вещи и пакует их в рюкзачок.
"Мань, а ты куда?" "Я ухожу!" Дима, что произошло? Маша собралась уйти…" Дима, посмеиваясь, подошел ко мне: "Я сказал Марусе, что собираюсь идти на санках кататься с Алиной, а она с нами не пойдет, потому что боится вырвать зуб". Маша сердито засопела: "Все. Я ухожу!" – и стала натягивать колготы.
Вся эта «котовасия» уже достала меня до белого каления, поэтому, откровенно махнув рукой на происходящее, я ушла. Вернувшись часа через полтора, замерзшая до жути, я неслушающимися пальцами набрала на домофоне номер квартиры. Трубку сняла Маша: "Мамочка, это ты?" "Я, я. Открывай давай". "Мамочка, а ты знаешь, что?" "Открывай, я замерзла!" "Мамочка, меня Ярослав в комнату отвел…" "Дверь открой!!!" "Он меня отвел и сказал, что пошатает…" "Ты издеваешься? Я сказала, немедленно открой дверь!!!" "Мамочка! Мамочка! Мне Ярослав зуб вырвал!!!" "Ну слава Богу! А теперь открой дверь. Я замерзла!"
Уж не знаю, каким чудом, но Славик, мой брат, действительно, вырвал ей зуб. Маня дала ему только чуть-чуть пошатать, а он взял и вырвал. «И было совсем не больно!», - с удивлением сказала Маруся. Впрочем, так она говорила после каждого зуба. Что ж, надеюсь, что к следующему разу Татьяна Ивановна уже выйдет из отпуска… Иначе паковать чемоданы, чтобы уйди из этого сумасшедшего дома, скорее всего, придется мне :))
P.S. Кстати, обещание свое я выполнила. Маруся все-таки накрасилась теми цветами теней, что она сама выбрала в палетке (но мне все же удалось ее убедить, что глаза разными тенями не красят).
Продолжение следует...
Мы работаем для вас, и нам важно ваше мнение!